ЛЮДМИЛА ЛЬВОВА: «МОЙ ВКЛАД В ОТНОШЕНИЯ РОССИИ И ПОЛЬШИ – ЭТО ВСЯ МОЯ РАБОТА»

Людмила Львова работает в Польше как российский журналист уже больше 20 лет. В Варшаве ее знают все зарубежные журналисты, а её материалы о Польше на радио и телевидении слышали и видели люди разных поколений. О телевизионном опыте, встречах с известными личностями в Польше, и о том, что нас связывает и, наоборот, разделяет, с Людмилой Ивановной говорила пресс-секретарь Фонда «Российско-польский центр диалога и согласия» Анна Чернова.

Людмила Ивановна, я знаю Вас давно, но никогда не спрашивала – как так получилось, что судьба привела Вас в Польшу?

В Польшу я приехала в декабре 1995 года как корреспондент программы «Время» российской телерадиокомпании «Останкино» для подготовки нескольких материалов, в том числе о новогоднем Кракове. А с 1 апреля 1996 года после реорганизации «Останкино» в ОРТ начала работать заведующей Балтийским бюро ОРТ, в которое вошли Латвия, Литва, Калининградская область и Польша. Бюро просуществовало до дефолта 1998-го, его закрыли, а меня уволили или, как теперь модно говорить, не продлили контракт. Кстати, корпункт Гостелерадио СССР, доставшийся тогда в наследство «Останкино», а затем ОРТ, находился в самом центре Варшавы на улице Львовской. Так появилась редакционная шутка: «Где сейчас Львова? Львова на Львовской!»

Но Вы все же остались в Польше?

Да, «руку помощи» протянуло радио «Маяк», а именно Светлана Олеговна Пастухова и Тамара Ермиловна Соколова, с которыми мы работали во времена телерадиокомпании «Останкино».

Они предложили сотрудничество, но сразу предупредили о тогдашних финансовых трудностях «Маяка» и интересе, в основном, к Польше – как крупнейшей стране региона.

При закрытии в 98-м корпункта Гостелерадио СССР в Варшаве, который просуществовал около полувека, Россия лишилась и помещения, и оборудования. Начинать пришлось в полном смысле с нуля, но это была единственная возможность «выжить» в хаосе 90-х. На первых порах с апреля 99-го жить пришлось в квартирах, предоставленных польскими друзьями-журналистами, передавать материалы из их редакций или по мобильному, если, конечно, была хорошая связь, готовиться к эфиру в библиотеках… Но «процесс пошёл», Польша вновь появилась в информационном эфире России, работу заметили и в российском посольстве в Польше, помогли вновь создать, хоть и самый простой, но все же корпункт – в российском жилом комплексе.

Расскажите, с какими известными личностями в Польше в это время довелось пересекаться, готовить интервью?

Мою работу заметили ещё и потому, что на радио, а затем на одном российском канале появились интервью с первыми лицами Польши – президентами – тогдашним – Александром Квасьневским, экс-президентами Войчехом Ярузельским, Лехом Валенсой, премьерами Олексы, Цимошевичем, Лешеком Миллером, Туском, многими политиками, деятелями культуры – Млынарским, Вайдой, Пендерецким, Гловацким, Родович, представителями католической церкви… Кстати, с Валенсой в какой-то период встречались так часто, что он даже в шутку называл меня своим личным пресс-атташе. Список таких личностей, конечно, за прошедшие годы стал очень длинным, и в нём много ярких, запомнившихся эпизодов.

Например?

Однажды коллега из программы «Вести» должен был взять интервью у президента Квасьневского после их совместного с президентом России Владимиром Путиным посещения концлагеря «Освенцим» в годовщину его освобождения. Сотрудники президента согласовали встречу, но попросили переводчика, и коллега пригласил меня выступить в этой роли. Начиная интервью, журналист признался президенту, что, «хотя и учил польский во время учёбы в МГИМО, но уже мало что помнит», и попросил отвечать на его вопросы по-русски. На что Квасьневский парировал: «Я в институте русский не учил, но попробую» – и попросил меня помочь при необходимости. К счастью, только дважды президент очень незаметно попросил подсказать позабытое русское слово, чего, как убедилась позднее, совсем не было видно в снятом материале.

Или, например, встреча с мамой Анны Герман — Ирмой Мартенс. Идея такой встречи появилась во время подготовки программы о творчестве Анны Герман, а помогла договориться с супругом Анны Збигневом Тухольским многолетний руководитель Российского Центра науки и культуры в Варшаве Нина Васильевна Морозова. Ирме Мартенс в то время было уже за 90 лет. Мы беседовали, пили чай в доме, где всё ещё говорило о его хозяйке, общение было живым, с долей юмора, разговор об Анне, записанный на магнитофон, получился интересным и вызвал немало откликов поклонников ее творчества.

Еще в памяти осталась встреча, сотрудничество и оставшаяся на долгие годы своеобразная телефонная дружба с кардиналом Франтишком Махарским. Его предшественником на посту митрополита краковского и большим другом был Кароль Войтыла, впоследствии папа римский Иоанн Павел II. Мы встретились при создании фильма о папе римском со съёмочной группой НТВ. У кардинала, помимо чувства юмора, самоиронии и доброго отношения к людям, был огромный интерес к России. Он цитировал произведения наших классиков на русском языке!

Вы много путешествовали по Польше. И вообще раньше поездки для зарубежных журналистов были частым явлением.

При министерстве иностранных дел Польши существовало агентство PAI с отделом по работе с зарубежными корреспондентами. Этот отдел занимался организацией поездок, и благодаря им удалось познакомиться с разными уголками Польши, побывать в угольной и соляной шахтах, на автомобильном, авиационном заводах, на фермах и перерабатывающих предприятиях, на пограничных переходах, на новостройках, как во время подготовки к чемпионату Европы по футболу в 2012-м, – увидеть страну, что называется изнутри, лучше узнать поляков.

У меня были творческие встречи по разным поводам с автором книг о современной российской музыке, о России и Шопене – Гжегожем Вишневским, поездки в музей-усадьбу Чарторыйских в Пулавах, на фестиваль «Диалог четырёх культур», какое-то время бывший заметным событием в жизни не только этого уникального города, но и всей Польши. Ещё совсем недавно были меценаты с российской и польской стороны, которые финансировали гастроли, фестивали, выставки. Но поколения меняются с обеих сторон, причины всем известны – и не буду их повторять.

Легко ли сейчас для Вашей работы найти интересные для россиян темы, связанные с Польшей?

Конечно, в последнее время интерес россиян к Польше несколько ослаб. Связано это с конкретными обстоятельствами – любовь друг к другу не всегда была взаимной – можно сказать, «теперь для нас открылся весь мир, и мы будем общаться с ним». Всё труднее чем-то удивить, что-то необычное рассказать. Безусловно, интерес поляков к России выше, и это объяснимо и исторически, и масштабами стран.

Вы не только журналист, но и человек, который живет в Польше много лет. Что Вас больше всего привлекает в Польше, в ее культуре, и чем она близка русской?

Польша привлекала как-то неосознанно ещё во времена юности. Даже сохранился учебник польского языка, почему-то приобретённый ещё в студенчестве в Волгограде. Мы слушали Сопот (прим. – музыкальный фестиваль), танцевали под «Эвридики» Анны Герман, смотрели «Пепел и алмаз» Вайды с Цибульским. Конечно, всегда в польской культуре было немало привлекательного. Близость культур несомненно была и есть.

Вайда ставил спектакли в России, Вырыпаев работает и в Польше, и в России, польские актёры – Павел Делонг, Михал Жебровский, Каролина Грушка, Михалина Ольшанская – снимаются в России, а наши – здесь – например, Гармаш у Вайды в «Катыни». Таких примеров много, не говоря уже об огромном интересе в Польше к русской литературе. Интерес был и будет – слишком много связывает наши народы. Чтобы понять это, достаточно не только взглянуть на учебники по истории, но обратиться к музыке, искусству, да и просто пройтись по известным именам.

Как думаете, в каких сферах нужно работать, чтобы налаживать диалог между поляками и россиянами?

Таких сфер множество – культура во всём её многообразии, спорт, всё, что подальше от политики и «умных разговоров» о том, кто, кому, когда и как досадил, чем, к сожалению, многие сейчас занимаются. Наибольшие споры вызывают исторические темы и подход к современной политике в некоторых аспектах, хотя и в ней есть общие порой взгляды, а сблизить, объединить может отношение к искусству во всем разнообразии – литературе, музыке, театру, живописи, кино.

Как бы Вы описали свой личный вклад в российско-польский диалог?

Это вся моя работа. Ведь призыв «к штыку приравнять перо» никто не отменял. Пусть сегодня – это компьютер, телекамера, студия, но смысл по большому счету для каждого журналиста остаётся тот же. Это все мои материалы – сначала на радио «Маяк», затем «Вести ФМ», теперь всё чаще – «Радио России». Кроме того, это первые репортажи из Польши для телеканала «RT», помощь приезжавшим на подготовку сюжетов корреспондентам «Вестей», не знавших польского языка и особенностей работы в этой стране.

Несколько лет я сотрудничала с русской редакцией национального радио Польши. С ними готовила программу для российского слушателя под названием «Письмо из Польши», в которой рассказывала буквально обо всём – о новинках польской литературы, событиях культурной и повседневной жизни, особенностях подготовки и встречи праздников – именин, Рождества, Пасхи и других, о традициях, фестивалях, ярмарках. На третьей программе польского радио удалось «подхватить» после предыдущего ведущего популярную передачу «Атлас российской песни», где просто по календарю выбирала очередного героя – певца, композитора – и знакомила с ним польских слушателей, мы устраивали и викторину с нетрудными вопросами, а победитель получал кассету или диск российского исполнителя. Работа над этой передачей подарила ещё одну незабываемую встречу-дружбу – с трагически погибшим в Смоленской катастрофе Анджеем Яном Пшевозником – секретарём «Совета охраны памяти борьбы и мученичества Республики Польши».

Расскажете об этой встрече?

Мы познакомились в российском посольстве на вручении ему именных часов от министерства обороны России за работу по сохранению могил советских солдат, погибших при освобождение польских земель, за участие в подготовке «Каталога захоронений советских воинов, военнопленных и гражданских лиц, погибших в годы Второй мировой войны и погребённых на территории Республики Польши». Тогда и узнала о его огромной страсти – коллекции военных маршей, где большая часть – это российские марши, ещё начиная с 1812 года и, конечно же, о постоянном интересе к выступлениям хора Александрова. Не раз, подготавливая программу к 23 февраля, обращалась с просьбой предоставить записи – как постоянный слушатель передачи, пан Анджей расширил круг своих музыкальных интересов и попросил пополнить свою коллекцию записями Клавдии Шульженко.

Кроме того, Вы много раз выступали в прямых эфирах на польском телевидении как приглашенный гость.

Да, это не очень-то лёгкая сторона работы, и я бы даже сказала участия в жизни польского общества – выступление в разного рода программах по приглашению телеканалов. Эти появления в эфирах польских каналов, с одной стороны, являются необходимостью, ведь разговор идёт от конкретного лица, что придаёт живость диалога между нашими странами, но, с другой стороны, надо признать, что «узнаваемость» имеет и свои негативные стороны. Я побывала практически на всех телеканалах – TVN, TVP, POLSAT, SUPERSTACJA. Чаще всего это были дискуссии о событиях в России, о российско-польских отношениях. Собеседниками бывали и политики, и разного рода эксперты опять же по вопросам российско-польских отношений, однажды – жёны премьеров Польши – в программе, посвящённой роли женщин в политике Польши и России. Польский зритель активно реагировал на такие дискуссии, ведь не так много россиян или моих коллег-журналистов в них участвовало.

У Вас много друзей среди поляков, в том числе давних коллег. Скажите, были или есть ли трудности в общении с ними, учитывая политическую напряженность между нашими странами, или всегда удается обходить эти моменты?

Безусловно, всегда, общаясь с людьми другой национальности, нужно помнить и учитывать разницу, которая, конечно же, есть в восприятии истории, тех или иных событий. Без такого подхода общения, а уж тем более дружбы не получится.

В отношениях с поляками мне лично пригодился почти двадцатилетний опыт работы в литовском коллективе на государственном телевидении, начавшийся ещё в советское время, где я прошла путь от редактора, комментатора, до ведущей единственной информационной программы на русском языке. Тогда и получила первые уроки, тогда и почувствовала впервые как это – быть «национальным меньшинством» среди коренного населения, а в коллективе – «другой», «не своей», услышать обвинения «в русском национализме», увидеть коллективное письмо коллег к руководству с требованием уволить. Порой «национальные возрождения» 90-х проходили катком по судьбам россиян, поверивших, что «наш адрес не дом и не улица, наш адрес Советский Союз», и Прибалтика была ещё не самым «трудным» регионом, но и там друзья в одночасье становились врагами, а коллеги собирали против тебя подписи.

Как вы ощущаете себя в Польше, прожив здесь столько лет? Поменялось ли Ваше мировоззрение?

Россиянину сохранить свою «русскую суть» – не составляет труда, если он этого хочет. У Леонида Зорина есть такая пьеса – «Варшавская мелодия». Её героиня-полька говорит о способности женщин подражать буквально следующее: «Вот вижу красивую походку и непременно забираю её себе». Так вот – «походку» можно взять, но только «походку».

Профессор Лодзинского университета, потомок первой русской эмиграции Анджей де Лазари написал книгу «Русская и польская душа» и, представляя её, привёл слова, по его мнению, характеризующие отличие подданных Королевства Польского и Российской империи. Польский клич в оригинале: «Bóg, Honor, Ojczyzna», прим. – «Бог, Честь, Отечество»), российский: «За Бога, Царя и Отечество».

Почувствуете разницу в словах – почувствуете разницу и между нашими народами. Прошли годы, многое изменилось, мы можем протягивать друг другу руки, и каждый будет вкладывать в этот жест свой смысл, что естественно, но протягивать руки надо, ведь мы – соседи.

Фото предоставлено Людмилой Львовой